Уже понятно – я как раз пытался это показать в предыдущем разделе на примере нескольких конкретных ситуаций, – что разговоры о книгах очень тесно связаны с отношениями между людьми, зависят от психологического расклада, то есть отношения с с другим человеком, какой бы ни была их природа, влияют на отношения с текстом, и на текст это соответственно тоже накладывает свой отпечаток.

* * *

Как мы все знаем, одна из профессий, представители которых чаще других вынуждены комментировать непрочитанные книги, – это преподаватель. Действительно, большинству из нас приходится рассуждать о книгах, которые у говорящего не было времени, а то и просто охоты читать, – при этом в любой момент может выясниться, что ты говоришь с самим автором или с другими специалистами, обмануть которых вовсе не просто.

Английский романист Дэвид Лодж – сам преподаватель и поэтому хорошо знает особенности этой профессии. В своих книгах он по крайней мере дважды обращался к вопросу, как себя вести, если вы не читали какой-то книги. Эти два пассажа можно найти в его романах «Академический обмен» и «Мир тесен», в которых рассказывается об интеллектуальных и сердечных аспектах жизни университетского мирка; благодаря этим романам возник специфический литературный жанр, «университетский роман».

Первый пример, который рассказан в романе «Мир тесен», – это весьма неожиданный диалог. Один из членов университетского микрокосма, Робин Демпси, на протяжении нескольких глав беседует с компьютером, за которым ему разрешили посидеть, – это настолько мощный и совершенный компьютер, что он может поддерживать нормальный разговор. Машина откликается на имя Элиза, то есть она женского пола, и постепенно Робин привыкает делиться с ней самыми сокровенными мыслями.

Наконец-то он нашел кого-то, кому можно доверить свои тайны, не боясь огласки, – и Демпси высказывает Элизе все раздражение и злость, которые вызывает в нем один из его коллег, Филипп Лоу:

«Робин Демпси: Мне ничуть не лучше.

“Элиза”. Почему?

Р. Д.: Да Всё из-за Филиппа Лоу.

“Элиза”: Расскажите о Филиппе Лоу.

Р.Д.: Я уже рассказывал.

“Элиза”: Может быть, хотите что-нибудь добавить?

Р. Д.: Лоу для меня – символ несправедливости жизни. В Раммидже ему вместо меня дали ставку старшего преподавателя. Потом его, по случайному стечению обстоятельств, сделали завкафедрой. Теперь все помешались на его книге о Хэзлитте»[40].

Всякий, кому случалось терпеть поражение на карьерной лестнице и кто объясняет это несправедливостью начальства, поймет гнев Демпси. Еще более узнаваемы следующие строки:

«“Элиза”: Расскажите о Хэзлитте.

Р. Д.: Хэзлитт меня не интересует. И я не собираюсь читать эту дрянную книжку. В гробу я ее видел. Я достаточно времени провел вместе с Лоу на кафедральных заседаниях, чтобы представить себе, о чем он может написать, – смертная тоска, и только. А эта идея, что он может претендовать на должность при ЮНЕСКО, – сущий бред».

Эти строки дают неплохое представление о той степени доброжелательности, которая окрашивает наши отношения внутри университетского сообщества, и о дружелюбии, которое переполняет нас и наши отзывы о текстах, написанных коллегами, в том числе если мы этих текстов не читали – а это почти всегда так и есть. Дэвид Лодж, несомненно, говорит о среде, которую хорошо знает.

* * *

Поскольку сам я, как и Демпси, и многие университетские преподаватели, провел достаточно времени на заседаниях вместе с моими коллегами, то мне вовсе не обязательно читать их книги, чтобы судить, хороши эти книги или плохи. Вопреки знаменитому мнению Пруста о разнице между книгой и ее автором, а точнее, вопреки определенному прочтению этого мнения, книга – это не таинственное небесное тело-аэролит и не порождение скрытого «я». Как правило, все куда проще: книга – продолжение человека, которого мы знаем (при условии, конечно, что мы дали себе труд его узнать), и вполне можно, как это делает Демпси, составить мнение о книге просто по тому, что мы знаем о ее авторе.

То, что говорит Демпси, и, вероятно, его устами сам Дэвид Лодж, хорошо известно в кругах, имеющих отношение к литературе. Нет никакой необходимости читать книгу, чтобы сформировать о ней представление и высказывать его, причем это могут быть не только общие слова, но и какие-то вполне конкретные наблюдения. Ведь книга не может быть изолированной. Она – элемент того несметного множества, которое я назвал коллективной библиотекой, и полное знание этого множества не требуется, чтобы судить о каждом из элементов (Демпси понимает, к какому типу относится данная книга). Нужно лишь определить ее место в этой библиотеке, со знаком «плюс» или «минус», ведь книга подобна слову, которое получает свой смысл лишь в соотношении с другими словами того же языка и с другими словами предложения, в котором оно использовано.

Значение обычно имеет не эта конкретная книга, а множество книг, характерных для определенной культуры, причем каждую отдельную книгу, в принципе, можно убрать. Поэтому ни к чему скрывать правду – вполне можно признаться, что мы не прочли конкретный элемент коллективной библиотеки. Это не мешает нам иметь о ней общее представление и принадлежать к числу ее читателей. Она – как единый ансамбль, в который входит также и личность автора, и общие черты проявляются в каждой из книг, каждая из них – отблеск всех вместе. Поэтому мнение, которое высказывает Демпси о книге своего коллеги, вполне приемлемо как его субъективная точка зрения, и можно держать пари, что она бы не слишком изменилась, если бы он дал себе труд прочесть книгу.

Кроме того, что эта книга, как и другие, принадлежит к определенной группе, что уже дает Демпси некоторую информацию, она вызывает определенную реакцию у него самого: ее название, то, что он знает об авторе, то, что слышал о книге, – всего этого достаточно, чтобы определить, интересна ли она ему. Важно также, какова степень близости этой книги к собственной внутренней книге Демпси, – это тоже фактор, чтобы сформировать свое мнение; и надо заметить, что эта мера близости не вычитывается напрямую из книги Лоу, она не может ни усилиться, ни ослабеть, даже если Демпси прочитает книгу от корки до корки.

* * *

Следовательно, признавать, что вы не читали некой книги, но при этом без стеснения высказываться о ней должно было бы стать распространенной манерой поведения. А в реальности так поступают немногие, потому что признание, что вы чего-то не читали, в нашей культуре обязательно связано с чувством вины – хотя такой способ знакомства с книгой, как мы видели, может быть весьма эффективным.

Обратим внимание, что Демпси с такой прямотой высказывает свое мнение о книге Лоу лишь потому, что он ведет диалог с компьютером, а не с живым человеком. И его отношение к «собеседнице», надо сказать, резко меняется, как только он обнаруживает, что она обладает индивидуальностью – высказывает собственное мнение, чего теоретически компьютер делать не способен: